На первый взгляд, способствует реализации договоренностей и международная обстановка. Сегодня Россия, по понятным причинам, менее настроена прислушиваться к рекомендациям Вашингтона, а Иран, значимость которого для Запада сильно возросла, в связи с событиями в Ираке, и поисками альтернатив российским углеводородам, получил большую свободу маневра. Кроме того, раньше Москве приходилось принимать во внимание угрозу американских санкций за нарушение нефтяного эмбарго.

Если начавшийся 12 июля 2014 года нынешний раунд переговоров Р5+1 с Ираном успешно завершится, последствия этого выйдут далеко за пределы Ближнего Востока. Пока шансов на быстрое заключение того, что было названо «всеобъемлющим решением» иранской ядерной проблемы немного. Последнее, однако, зависит, как это часто бывает в мировой политике, не столько от скупулезного подсчета количества центрифуг и их производительности, сколько от соотношения политических и экономических плюсов и минусов, прежде всего, для США и Ирана.

Горячая новость Reuters, появившаяся в разгар переговорного процесса, оказалась очень похожа на просчитанный слив с иранской стороны ­– вызвать острую реакцию в Вашингтоне и Брюсселе, заставить западные страны усомниться (пусть даже на короткое время) в надежности их механизма принуждения и единстве шестерки, спутать новоприобретенным партнерам по диалогу карты. Все для того, чтобы оказать давление на Хельгу Шмидт и её команду переговорщиков и, тем самым, добиться преимущества для себя.

Меж тем министр иностранных дел Джавад Зариф делает заявление в меджлисе о том, что восстановить работу на реакторе в Араке дело менее чем одного дня и развитие ядерного объекта продолжится, несмотря ни на что – теперь недоумение с американской стороны. В иранском парламенте он, кстати, разговаривает уже другим тоном – жестко, без той улыбки для группы международных посредников и миссис Эштон

В развитии иранского ядерного кризиса наступил своего рода антракт. Когда и чем он завершится, пока неясно. Стратегия международного сообщества относительно иранского ядерного кризиса должна базироваться на хорошо известном принципе: надеяться на лучшее и готовиться к худшему. Наиболее надежным способом исключить военный компонент иранской ядерной программы было бы прекращение обогащения урана, демонтаж соответствующего оборудования, а также реактора в Араке. Категорический отказ Тегерана от этого свидетельствует, как минимум, о стремлении сохранить военный компонент своей ядерной программы.