«Россия очень внимательно следит за всеми событиями, которые происходят в Афганистане. В последние годы к этому внимательному наблюдению добавляется готовность разговаривать со всеми, кто вообще способен разговаривать, а не только стрелять. Но при этом Россия ни перед кем не берет никаких обязательств. Может быть это как в музее: все внимательно рассматриваем, ни до чего не дотрагиваемся. Кто-то может сказать, что это позиция пассивная, кто-то может сказать, что это позиция недостаточной ответственности. Но я думаю, в этом есть своя логика. В конце концов, вмешаться и потом бросить работу на полпути – это, как показывает практика, хуже, чем вообще не вмешиваться», – Иван Сафранчук, главный редактор журнала «Большая игра: политика, бизнес, безопасность в Центральной Азии».

«Есть надежда на то, что, если региональным и глобальным игрокам удастся договориться, можно попытаться остановить кровопролитие в Сирии. Уже есть некоторые успехи в достижении локальных перемирий. Я думаю, что мирный переговорный процесс начнется в 2016 г., но он вряд ли начнется на фоне национального перемирия. Мы знаем в истории примеры таких вооруженных конфликтов, когда мирные переговоры велись на фоне продолжения вооруженных действий», – научный руководитель Института востоковедения Российской академии наук Виталий Наумкин.

«Вместе Китай, Россия и США сейчас как участники международного диалога по урегулированию в киберпространстве обладают таким весом, что любое решение и любая норма, которая будет согласована этими тремя государствами станет прецедентом для всего международного сообщества. Эти три государства — минимальный достаточный состав игроков для того, чтобы трансформировать весь международно-правовой режим, связанный с поведением в киберпространстве и с международной кибербезопасностью», – консультант ПИР-Центра Олег Демидов.

«Что касается возможных разменов или сделок по вопросам, не относящимся непосредственно к иранским переговорам, то мой ответ будет отрицательным. Ничего подобного Соединенные Штаты нам не предлагали. Более того, я не думаю, что они, в принципе могут что-то подобное предлагать, а мы, в принципе, можем что-то подобное рассматривать», – заместитель министра иностранных дел РФ Сергей Рябков.

«Европа минус Россия: год спустя; а еще через год?» – Владимир Орлов выступил с докладом на заседании международного клуба Триалог.

«Предсказуемость и транспарентность остаются главными факторами обеспечения безопасности на европейском континенте. Идея открытого пространства безопасности, основанного на добровольной транспарентности через усиление механизмов двустороннего и многостороннего сотрудничества представляется мне заслуживающей серьезного к ней отношения», – старший вице-президент ПИР-Центра Евгений Бужинский. 

«То, что произошло в ночь с 21 на 22 число, поменяло не только российскую политику, но и, на мой взгляд, отношения между Россией и Западом, и, в значительной степени, повлияло на международные отношения. Россия прекратила геополитическое отступление, перешла от пассивности, не только конкретно в украинском вопросе, но и в своей международной политике, к активным шагам», – директор Московского Центра Карнеги Дмитрий Тренин.

«Сегодня, по прошествии более 12 лет с начала операции НАТО в Афганистане, можно констатировать: террористическая сеть стремительно расширяется, ее моральный дух крепок мечтой об исламском халифате, и странам коалиции в войне с терроризмом, возможно, предстоит перейти от нападения к обороне», – старший научный сотрудник ПИР-Центра Вадим Козюлин.

«Похоже, что наиболее реалистичным окажется сценарий развития ситуации вокруг Ирана, который я называю Вперед со скрипом. Соглашение Тегерана с шестеркой будет достигнуто, но останется неустойчивым. Страны Запада будут обвинять Иран в невыполнении договоренностей. Сохранится напряженность в регионе Персидского залива и в целом на Ближнем и Среднем Востоке. Тем не менее, это не помешает развитию российско-иранских отношений в области атомной энергетики, военно-технического сотрудничества и обмена визитами первых лиц», – президент ПИР-Центра Владимир Орлов.

«Совершенно очевидно, что процессы, которые относятся к сфере мягкой силы, не носят сиюминутного характера, результаты деятельности или бездеятельности проявляются даже не через годы, а через десятилетия, и мы можем сейчас, через два десятилетия после распада Советского Союза, оценить эти результаты», – руководитель Федерального агентства по делам СНГ, соотечественников, проживающих за рубежом, и по международному гуманитарному сотрудничеству Константин Косачев.